Даже у Уве, главы семейства, слезы наворачивались, когда он видел, что сотворили с его домом французы. Хорошо, что девочек не тронули, не прошагали по всем комнатам дома, да не застали тех, что сидели, словно мышки.
Но первым членом семьи, заметившим приехавшую Анну, был Томас – старший сын герра Аккера. Томасу совсем недавно исполнилось двадцать один год, и он в свое время решил остаться на ферме и помогать отцу, а не подался, как многие молодые люди, в австрийскую или прусскую, или еще какую-нибудь армию.
После французов необходимо было привести хоть что-то в порядок, и Томас работал прямо перед домом.
- Анна? Что ты здесь делаешь? С тобой все в порядке? Тебя могли увидеть! – молодой Аккер был явно обеспокоен появлением девушки, но был рад, что с ней все в порядке, - Ты что, проехала мимо французов?!
Юноша был похож на своего отца: такие же светлые волнистые волосы, которые сейчас липли к перепачканному лбу, высокий рост и крепкое телосложение, резвившееся благодаря тяжелой работе на ферме.
- Пошли, пошли скорее! – Томас повел Анну в дом, на второй этаж в комнату сестер – Юлианы и Сабины, - Мама! Девочки! Анна приехала!
Там собралось все женское население дома, да трехлетний Ольдвиг, который все равно помочь мужчинам не мог. Еще двое сыновей Аккера – Карл и Петер, двенадцати и десяти лет соответственно, помогали отцу.
Младшие девочки – Ханна и Софи – были тут же. В то время, когда французы въехали на ферму, им было разрешено покинуть комнаты и поиграть на улице. Правда, в период веселья, все дети были отправлены обратно в дом. Теперь они делились впечатлениями о французах с сестрами, которым не разрешалось даже в окно выглядывать.
Когда Анна вошла в комнату, на нее тут же посыпались вопросы, Юлиана подбежала к подруге и взяла ее за руки:
- Ты видела французов?! У нас были французы! Представляешь! Настоящие французы!

Аккеры могли вздохнуть спокойно. Французы к ним уже вряд ли вернутся, ведь все, что можно было взять – уже взяли. Да и Анна добралась в целости и сохранности, уберег Бог. Правда, можно было догадаться, что две сотни человек – слишком уж мало для пехоты Наполеона, значит, где-то поблизости должно быть, стоит целый полк, а то и корпус. Но фрау Аккер об этом не думала, а девочки так тем более. Подобные мысли возникали разве что в голове Уве, да, возможно Томаса, но оба молчали, не хотели пугать домочадцев.
- Вот и хорошо, дорогая, что ты в порядке. Проходи, проходи. Французы теперича уже уехали, - Марта, женщина с пышными формами, поднялась с софы, чтобы тоже поприветствовать гостью. Она уже была не молода, и вот-вот должна была родить девятого ребенка и последнего из второго поколения семьи. 
- Да какой тут бой, пришли, похватали все, что под руку попало. Все слопали, проклятые! И хорошо, что урожай собрали, а то бы и ему конец!
Но после ворчания матери, все как-то притихли, лишь Томас первый решил нарушить молчание:
- Кажется… Они починили мост и ушли по нему… В город...
Как-то очень виновато Томас смотрел на девушку, будто бы он мог что-то сделать, чтобы не пустить солдат к Эркерштедту.
- Все будет в порядке, - опять вмешалась громкоголосая фрау Марта, перебивая сына и торопясь привлечь внимание фройляйн, - Ты, главное, в безопасности. А там твой отец  дела уладит!
Юлиана усадила подругу и была непременно при ней. Все, ужасы в ее семье уже закончились, а теперь наступила очередь Анны, так она чувствовала. Ведь и ей было страшно подумать, глядя на ферму, что может статься с городом, а ведь там жил еще и Роберт, ее жених. И Юлиана, как и следовало девушке, волновалась за всех сразу: за Роберта, за Анну, за герра Шефермайера, даже за Беатрис, которую увезли из города.

Капрал Жанно не видел особой необходимости гнать телеги обратно на ферму. Будь его воля, гасконец бросил бы все фермерское добро у моста. А дальше, коли швабу оно надо, пускай сам и возится со своим барахлом. Жанно, как настоящий солдат, занимал по отношению  к мирному населению исключительно потребительскую позицию. Однако он, как настоящий солдат, не имел привычки оспаривать приказы. И потому разоренное хозяйство Аккеров снова посетили злосчастные французы.
- Уфф, ну все, приехали, - объявил Жанно солдатам, спрыгивая с подводы. – Давайте ноги в руки, пока не отстали от роты окончательно. Придется побегать маленько.
Он привычно закинул ружье на плечо и на прощание оглядел фермерский двор: не пригодится ли чего? Никакого мародерства, исключительно реквизиции на нужды армии. Оглядел, и удивленно прицокнул языком (французы, удивляясь, восклицают «о-ла-ла», причем так, как никто кроме французов не умеет), завидев коляску, на которой приехала к Аккерам Анна Шефермайер.
Ясно было, что добротный экипаж, запряженный холеной лошадкой, никогда не тянувшей плуг или крестьянскую телегу, не является собственностью хмурого шваба, у которого они не так давно весело отобедали.
У фермера гости? Да еще из богатеньких? Жанно был не прочь познакомиться с этими гостями поближе. Из практичной предосторожности, разумеется. Хотелось, например, знать, откуда эти гости явились, и куда потом направятся. Береженого бог бережет.
- Ну-ка постереги тут, - велел капрал одному из солдат. Выставив этот импровизированный караул, двое французов направились к дому.

Томас не ожидал удара. Он вообще не думал, что все произойдет так быстро. До этого момента французы хоть как-то могли общаться с местными, теперь, видимо, они его совершенно не поняли. А если бы и поняли… Никто не давал гарантию, что не произошло бы то же самое.
Томас согнулся пополам, и даже не устоял на ногах, дыхание сперло, и грудь жало и рвало одновременно от боли. Он пытался глотнуть воздуха, но и этого у него не получалось.
Подлые французы!
Томас видел, как они пошли в дом, но совершенно ничего не мог с этим поделать в данную минуту. А в мыслях его стояла картина с матушкой, сестрами и, о Господи, с Анной!
Оставалось надеяться лишь на то, что отец услышал, как подъезжали телеги, и уже поспешил к дому. Он был не один, да и французов всего трое.
Но и Томас начал постепенно приходить в себя, и уже смог вскочить на ноги, хотя грудь болела, а дыхание не спешило восстанавливаться. Он было бросился вперед, чтобы остановить солдат, но на секунду замер, когда в открывшейся двери показался силуэт Анны.

Есть и еще одна пословица. На ловца и зверь бежит.
До крайности довольный тем, что им не пришлось переворачивать вверх дном весь дом, капрал Жанно продемонстрировал Анне почти лучезарную улыбку. Родной язык радовал уши француза, а девушка, которая на нем изъяснялась, радовала глаз. Настоящая дамочка.
У себя в Гаскони босоногий крестьянский отпрыск даже и помыслить не мог о том, чтобы с такими заигрывать. В дни революции он был еще слишком молод и женщинами не интересовался, а во времена Директории égalité благополучно закончилось, и общество вновь разделилось на богатых и бедных.
Однако солдатский мундир давал Жанно некие особые преимущества, особенно за пределами Франции.  И правом безбоязненно лупить прикладом мирных жителей эти преимущества не ограничивались.
- Мадемуазель, вас-то то нам и надо, - объявил капрал, разглядывая Анну с бесцеремонностью, в которой он смело мог посоперничать со своим, удачно отсутствующим поблизости командиром. Ну так на этакую красотку и глазеть куда приятнее, чем на не первой свежести жену фермера, к тому же изрядно на сносях.
Окажись на месте мадемуазель Шефермайер мужчина, ему пришлось бы отвечать французам на множество скучных вопросов, вроде «где он живет? Далеко ли до города? И как давно в этих краях видали австрийцев, пруссаков, русских, англичан и прочих союзников?».
Но с женщинами Жанно предпочитал выбирать иные, более простые и приятные темы для беседы.
«Все разграбили», - она говорит. Как бы ни так. Самого интересного они, выходит, еще не видали.
– Это ваша коляска? Ваша лошадь? Я буду вынужден конфисковать ее на нужды армии.
Святая правда, лошадка сразу приглянулась Жанно. Хоть он и понимал, что ему на ней не гарцевать. Породистая, статная, придется презентовать капитану. А может и еще кому, чином повыше.
Но теперь, глядя на хозяйку двуколки, капрал не прочь был проявить великодушие. Небезвозмездное, ясное дело.
- Идемте, обсудим все тет-а-тет, - усмехнулся он, хватая Анну за руку. Без излишней пока еще грубости, но крепко и настойчиво.

Уве совершенно не понимал, что говорила девушка этим солдатам, но ему вполне хватало ее пояснения и того, что он видел перед собой. Увы, раньше не заприметил того, что держал ружье. Но солдаты с ружьями – вполне нормальное явление, иначе что бы они были за солдаты, если пришли сюда без оружия?
Но рассудив, что уж лучше пусть лошадь возьмут, чем жизнь или честь дочки бургомистра, Уве все же сказал:
- Пусть берут лошадь и проваливают отсюда.
Вот ведь, какая выходила штука: герр Шефермайер с таким восхищением рассказывал о французах и Наполеоне, а теперь один из подданных Императора схватил его дочь с желанием не слишком доблестным. Интересно, как отреагировал бы бургомистр в такой ситуации?
А Томас тем временем совсем оклемался, он тронул за плечо своего отца и указал на того, что целился в них. Именно в них, потому что теперь и Томас был под прицелом, прикрывая спину своего отца. Возможно, некоторые считали его недостаточно смелым для того, чтобы воевать, но он был достаточно смел для того, чтобы защищать свою семью и тех, кто ему был дорог.
- Чего говорит этот француз? – с явным презрением в голосе на слове «француз» спросил Уве. Ему не удалось отстоять свое хозяйство, когда сюда пришли две сотни человек, но теперь их всего трое, и сдаваться очень уж не хотелось, особенно, после того, что те творили.

Уве на некоторое время задумался. Вилы-то ему опустить было совсем не сложно, но кто потом даст гарантии, что солдаты не поступят по-своему? Французы теперь уже не вызывали у фермера никакого доверия. Если им взбредет в голову, они могут силой засунуть Анну в ее коляску и увезти, и тогда Аккеры не смогут ничего сделать против них.
- Ну конечно, - пробормотал Уве, когда услышал полный перевод, будто на то и рассчитывал. Но нет, не рассчитывал, просто предполагал, что могут вернуться вновь.
И все-таки Уве опустил вилы, хоть и продолжал держать их в руках. Они, конечно, не могут составить конкуренцию ружью, но хоть какое-то оружие, полностью расставаться с которым совсем не хотелось. Да и фермер с вилами обращается ничуть не хуже, чем солдат с ружьем.

И тут со второго этажа, откуда еще недавно спустилась Анна, все разом услышали громкий крик фрау Аккер. После того, как в этом доме родилось девять отпрысков, Уве мог безошибочно определить, из-за чего его жена подняла этот крик. Верно, младший Аккре, который должен был вот-вот появиться на свет, решил заявить о себе в такое неподходящее время. Уве только сплюнул и велел Томасу сходить узнать, как мать.

Буше с удовольствием составил бы компанию отряду, направляющемуся в город. Как-никак, это всё-таки город. И как-никак, офицерскую компанию украшала юная горожанка, безусловно, более приятно общество, чем пациенты полкового госпиталя. Более интересным своей необычностью, нежели оторванные ядрами ноги, был и недуг маленького мальчика...
Но приказы не обсуждаются. Хотя эта фраза практически никакого отношения к доктору Буше не имеет, но в данном случае он не нашел аргументов для возражений.  Уточнив дорогу к месту назначения, Арно проводил взглядом колонну, натянул поводья, разворачивая свою мохноногую кобылку, и она неторопливой рысью побежала, куда указано. Торопить животинку доктор не хотел, жалел, уж очень она навьючена была его пожитками.
За очередным поворотом дорога пошла параллельно руслу небольшой речушки, а еще за следующим - показался мост, и дальше - ферма. Всё, как рассказывали. И парни в синих мундирах, идущие навстречу, тоже упоминались, как возможный ориентир.
Обменялись приветствиями душевно, как и следовало ожидать от земляков на чужбине...

Признаться, фрау Аккер не всегда хорошо справлялась с родами, и от чего так много детей у нее в итоге появилось – непонятно. Томас с Юлианой и вовсе причиняли матери много хлопот еще будучи в утробе. Но потом Марта как-то попривыкла, и роды проходили проще, без осложнений. Лишь только младшенький позже доставил ей неудобства, повитуха пророчила, что Ольдвиг будет последним. Но нет, женщина понесла еще раз на старости лет.
Первые схватки были уж слишком сильными, резкими и внезапными, и Марта не вовремя закричала. Потом прошло еще несколько схваток, не слишком сильные, но болезненные. Но к схваткам женщина была приучено, страшнее стало, когда они вдруг прекратились, но боль при этом никуда не делась. К тому же кровь пошла обильно.
Вот этого Марта совсем не ожидала. Как-то сразу и забылось, что ждала она ребенка позже, хотя женщина не придала этому большое значение, никогда не задумывалась о природе беременности, схваток и родов. Так сказать, просто делала свое дело, когда было нужно.
- О, Господи, - выдохнула Марта, тяжело дыша и кривясь от болей, - А вы еще кто? – пробормотала она, когда в комнату зашел неизвестный мужчина. Но он, вроде как, знал, что делает, а потому женщина не стала слишком наседать с вопросом, тем более, вовсе не до них ей было.
Юлиана тоже не видела раньше, чтобы было столько крови, а ведь ей приходилось наблюдать рождение не одного ребенка в этой семье. Девушка суетилась, пытаясь выполнить указания доктора.
- Анна, помоги мне с полотенцами! Эльке, поторопи Томаса с водой! Нужна вода! Быстрее! Быстрее! Ах, нет, доктор! Мы только успели уложить ее на кровать, а тут кровь!
Дом стал быстро похож на муравейник, лишь только Уве с Ольдвигом на руках да младшие девочки стояли не при делах.